Вот что увидел в тумане будущего Владимир Княгинин, вице-президент ЦСР, председатель правления «ЦСР «Северо-Запад»
«Дедушкино кино» и рубашка за 20 тыс. долларов
Непосредственность восприятия ПМЭФ-2017 уже прошла, поэтому можно поделиться тем, что претендует на «сухой остаток». Главное впечатление от мероприятия — острый дефицит новых тем и героев. Пророчества о цифровой революции явно потеряли актуальность.
Цой жив
В сухом остатке можно выделить несколько аспектов, которые, на мой взгляд, заслуживают внимания.
Во-первых, нынешний форум стал смотринами новой национальной повестки. Интрига состояла в том, что президенту были представлены три программы — правительства, Столыпинского клуба и ЦСР. Хотя, на мой взгляд, до полноценной интриги это соревнование программ не дотянуло.
По сути, его и не было: ЦСР присутствовал практически во всех дискуссиях, правительство — тоже, а у Столыпинского клуба не оказалось достаточного количества спикеров и тем.
Но смотрины тематики все же состоялись. На центральное место пробились новые технологии и цифровизация. Все, кто не попал в эти темы, выглядели мастодонтами. Говорить было не о чем. Точнее, мы услышали «старые песни о главном». Когда-то Цой, на вопрос о том, почему он снялся в странном фильме «Игла», ответил: «А остальное — «дедушкино кино».
На этот раз в разряд «дедушкиного кино» перетекла вся тематика регионального и городского развития (из-за отсутствия сильных идей), а в сфере госуправления спикеры чуть что — сваливались в «цифру». То же самое в образовании и пр.
В первой линии окопов
Во-вторых, явно возник запрос на «новых героев». О технологиях и диджитализации на этом форуме говорили прежде всего чиновники, банкиры, телекомовцы и айтишники. С одной стороны, это понятная публика, которая действительно как-то связана с «цифрой». С другой стороны, сами они мало что могут сделать, поскольку в деле цифровизации они — сервисники, помогающие оцифровывать чужую деятельность, создающие для нее инфраструктуру.
При этом ощущался явный дефицит спикеров, готовых говорить о том, как «атомы» перегоняются в «биты».
Пожалуй, только действие, связанное с автопромом (создание национального консорциума электрического, автономного и подключенного автомобиля, а также посвященный этому событию круглый стол в 3-й день форума) показало тех, кто окажется в первой линии окопов сражения за цифровую революцию.
Об экзотических зверьках
В-третьих, в сложной ситуации оказались визионеры. Прежде они сообщали, что идет новая промышленная и/или энергетическая революция, что откуда-то к нам подкрадывается искусственный интеллект; что, когда все спят, в интернете можно встретить экзотического зверька — блокчейн.
А теперь о блокчейне говорят все, что ставит визионеров в сложную ситуацию. О чем рассказывать? Новая возгонка новых пророчеств? Но ведь и старые-то толком не доделали.
Плюс в англосфере не так уж много свеженьких идей, чтобы их импортировать поверх плохо пережеванной первой партии «революционного контента». Короче, визионеры потерялись.
Думается, что, если бы на форуме оказался Джереми Ривкин, мало кто бы пришел (что уже и случилось на прошлых «Открытых инновациях»). А что бы нового он сказал? Сейчас существует спрос на «Масков» — тех, кто реально делает ракеты, а не рассказывает о том, что в космосе есть много интересного.
Рубашка за 20 тысяч долларов
В-четвертых, возник вопрос о том, во что выльется цифровизация. Понятно, что могут быть большие изменения в финтехе. На сессии посвященной блокчейну (ее проводил ВЭБ) рядом сидели банкиры и бывшие стартаперы. Было такое впечатление, что они различаются не просто культурно, но антропологически.
Виталик Бутерин (со-основатель компании Ethereum) рассказал, как он создал свою компанию в блокчейне, как еще мальчишкой «намайнил» (написал код) несколько монет в криптовалюте.
За первый гонорар в биткоинах Бутерин купил рубашку. Теперь бы эта рубашка стоила 20 тыс. долларов. Компания Виталика только что достигла стоимости 20 млрд долларов — больше, чем совокупная капитализация всех банков, включая государственные (исключая Центробанк), представители которых сидели на панели.
А что еще? Банкиры понимают, что их цифровые платформы, в которые они сейчас зарывают много-много денежек, стремительно устаревают; что монетизировать эти платформы можно, только если перевести на них операции других игроков. Поэтому ключевые банки — Сбербанк, ВЭБ и др. — двинулись с предложениями своих платформ к реальному сектору, а главное — государству.
Банкиры хотят, чтобы именно их платформенные движки стали главными местом хранения государственных стратегических данных и их программные приложения стали формой для цифровых сервисов публичных властей.
Что это — игра на новую версию государства? Очень интересно. Кажется, что из присутствовавших на форуме телекоммуникационных компаний с банкирами на словах попытался поспорить только Ростелеком — как представитель племени сборщиков, «передователей» и хранителей данных. Пока банкиры выглядят более грозными. Уж очень много поставлено на кон.
«Поштурмить» будущее
В-пятых, хорошо, что на ПМЭФ стали нащупывать язык разговора о будущем. Плохо только, что этот язык формируется не острыми экономическими и социальными проблемами, а технофантазиями. Поэтому складывается внешняя видимость, что технологическая революция нужна только потому, что кто-то готов «поштурмить» будущее.
Поэтому пока очень мало говорят о реальных игроках в сфере технологий, про то, как монетизировать «цифру», как должны измениться бизнес-модели при цифровом переходе. Думается, если актуальность технологий и цифры до следующего ПМЭФ сохранится, то именно эти темы будут обсуждать. А также цифровое поколение автомобиля, университета, госпиталя, шахты или нефтяного поля, энергетический и финансовый интернеты.