В 2000 году лауреат Нобелевской премии Ричард Стоун проанализировал, в каких отраслях компьютеры позволили поднять производительность труда, и выяснил, что таких отраслей нет, кроме одной – производство компьютеров. Компьютеры тотально внедрены, но производительность труда упала в 10 раз, то есть, компьютеры не дали экономике ничего» Великий экономист, демограф, математик Томас Мальтус полагал, что численность человечества растёт по экспоненте, в одинаковое число раз, в одинаковые промежутки времени. И действительно, каждый вид, от амёб до слонов, растёт по этому закону, если есть избыток ресурсов. Кроме нас с вами. Мы с вами – суперхищники. В течение миллиона лет мы росли по красной кривой, по гиперболе. А высшая точка гиперболы, которую на Западе называют точкой сингулярности, а в нашей научной школе – точкой обострения, – это 2025 год. Сейчас происходит главное событие мировой истории. XXI век войдёт в историю не как век атома, не как век космоса и даже цифровизации или мировых войн, он войдёт как век глобального демографического перехода, который меняет алгоритм развития человечества.
Почему мы росли не так, как все остальные? Мы – технологическая цивилизация, мы научились передавать информацию – жизнеобеспечивающие технологии – в пространстве из региона в регион, и во времени – из поколения в поколение.
Меняется радикально всё. Сейчас ситуация такова: в развитых странах из 100 человек в сельском хозяйстве работают двое, в промышленности – 10, в управлении – 13. Спрашивается: а что же должны делать ещё 75 человек? Ответа два. Ответ, который дал в свое время Барак Обама, прост: мы построим многоэтажный мир, и пусть они – как хотят. Ответ второй – традиционные ценности: каждый имеет право на жизнь. По сути дела, именно сейчас будет решаться этот вопрос.
В США за золотое десятилетие – с 1958 года по 1968 – когда производительность труда росла на 2,5% в год, удалось создать золотой миллиард. Это обеспечили всего лишь три инновации, которые не имеют отношения к компьютерам. Далее производительность падает, и вот сейчас она упала в 10 раз в сравнении с тем, что было. В 2000 году лауреат Нобелевской премии Ричард Стоун проанализировал, в каких отраслях компьютеры позволили поднять производительность труда, и выяснил, что таких отраслей нет, кроме одной – производство компьютеров. За время развития компьютеров производительность компьютера выросла в 250 миллиардов раз. Ни одна технология не знала ничего похожего. Компьютеры тотально внедрены, но производительность труда упала в 10 раз, то есть компьютеры не дали экономике ничего. Мы переживаем острый кризис производительности.
С другой стороны, компьютеры сделали очевидным неравенство. Сейчас примерно 6 миллиардов человек говорят следующее: «Отдайте наше. Мы хотим жить как тот самый золотой миллиард». И поэтому у нас несколько альтернатив: первая – это бесконечные реформы, в результате которых мы скатываемся в средневековье; второе – это мировая война, которая отбросит назад огромные регионы и заставит их помириться с их жалким положением, и третье – те самые технологии, которые мы сумеем найти, которые были бы экономически значимыми. Очевидно, они не будут связаны с компьютерами.
В начале прошлого года на русском языке вышла книга Клауса Шваба «Четвёртая промышленная революция». Это создатель Давосского экономического форума. По его мысли, с 2015 года началась революция, связанная с мобильным интернетом, мини-производственными установками, искусственным интеллектом и обучающимися машинами. Более тысячи экспертов, которые были привлечены на Давосский экономический форум, предсказали, что до 2025 года будет 21 переломный пункт. Один переломный пункт мне очень понравился – это вживляемый мобильный телефон. Когда я спросил американских коллег: «Вдумайтесь, что вы говорите. Вот сейчас, когда у нас телефон выключен, то наши спецслужбы легко определяют наше позиционирование, но тут он будет вживляемый». Они мне объясняют: «Никаких проблем. Каждый, кто вживит телефон, получит прибавку к зарплате. Ну какой дурак откажется?» Соответственно, 10% носят одежду, подключённую к сети интернет. Это означает, что каждый носит, соответственно, ещё и детектор лжи на себе постоянно, и так далее. То есть, по сути дела, это технологическая реализация того, что было в фильме «Матрица», который сняли братья Вачовски в 1999 году, когда 1% человечества не может справиться с реальными проблемами и погружает 99% остальных, которые не нужны для производства, в наркотический сон, а сами распоряжаются дискурсом в этом сне.
Но давайте посмотрим, зачем применены компьютеры. Они играют важнейшую роль, но не экономическую, а социальную. Они являются убийцами нашего свободного времени. Пять лет назад Институт социально-политических исследований РАН провёл исследование и выяснил, что российские мужчины главному, а именно российским женщинам и российским детям, уделают 45 минут в сутки, а компьютерам, телевизорам и социальным сетям – 4 с половиной часа.
Теперь перейдем к программе «Цифровая экономика Российской Федерации». В ней есть 8 направлений: государственное регулирование, информационная инфраструктура, исследования, разработки, кадры и образование, информационная безопасность, государственное управление и цифровое здравоохранение. Что касается цифровой экономики, слово «цифровая» – оно абсурдное. Это масло масляное. Экономика всегда была цифровой.
Мне довелось обсуждать эту тему в Российском союзе промышленников и предпринимателей. Я задавал всем выступающим один вопрос: какое из этих направлений – а будет вкладываться больше 100 млрд. рублей – даст экономический эффект? Вы знаете, ни одно! Более того, то, что касается информационно-цифровой экономики – это не сегодняшний день и не завтрашний, это вчерашний день. Мировой выпуск в информационно-коммуникационных технологиях составляет 34,4 триллионов долларов. В 2015 г. он уменьшился на 6%, а в 2016 – еще на 0,6 и т.д.
Это – прошлое, это не завтрашний день! То есть мы, по существу, плетемся в хвосте Давосских рекомендаций. Наша цифровая экономика в той программе, которая была опубликована, похожа на морскую свинку – не морская и не свинка, не цифровая и не экономика.
Спрашивается: может быть, действительно, можно обойтись без компьютеров? К сожалению, нет, коллеги. А программы, которые мы все используем, содержат десятки тысяч уязвимостей.
Мне довелось беседовать с Жоресом Ивановичем Алферовым о цифровой экономике. Он очень хорошо сказал: «Абсурдно говорить о какой-то цифровой экономике, не имея элементной базы». По данным журнала «Электроника», мы покупали 60% всей элементной базы до того, как была начата программа импортозамещения. А вот после того, как она была начата, мы начали покупать 90%.
Одна из вещей, о которой всегда говорят, обсуждая цифровую экономику – это роботы. В мире на 10 тысяч работающих приходится 69 роботов, в Южной Корее – 540, у нас – 2. Говорят, что роботы вытеснят людей, но это не так на сегодняшний день. Анализ американской автомобильной промышленности показал, что после закупки 80 тысяч роботов в течение 5 лет численность занятых выросла на 240 тысяч человек. Это просто другое качество труда.
Георгий Малинецкий
Заведующий отделом моделирования нелинейных процессов Института прикладной математики РАН им. Келдыша, профессор, член научного совета Военно-промышленной комиссии